«Надо жить!»
К сожалению, ее близкие – Борис и Виктор – остались навеки молодыми, их жизни унесла Великая Отечественная война. Но у Екатерины Макиной осталось главное – воспоминания, которыми она делится с подрастающими поколениями. Именно поэтому память о Борисе и Викторе будет жить еще долгие годы. Екатерина Владимировна очень детально описывает события далекого и одновременно такого близкого прошлого. Ее рассказ пронизан деталями. Такое чувство, что всё происходило не позднее чем вчера…
Материнская интуиция
Вологодский район был родным домом для многодетной семьи Кулевых, в которой росли три мальчика – Борис, Виктор и Сергей, и младшая сестренка Катя. Старший, Борис, любимец матери, был её помощником и опорой, но это вовсе не означало, что остальные дети были обделены любовью. Теплый платок материнской заботы на своих плечах чувствовал каждый в этой многодетной семье.
Природа наделила Бориса не только крепким телосложением, но и характером твердым, как камень. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он получил повестку.
«Мама, значит, надо!» – сказал он, обняв ее. К сожалению, Борису не суждено было больше переступить порог родного дома.
Между Борисом и матерью Клавдией Васильевной существовала особенная духовная связь. Женщина всегда прислушивалась к своему сердцу, которое в один из дней просто птицей забилось в груди. Посчитав это важным предвестником, Клавдия Васильевна, ни секунды не раздумывая, оделась и как можно быстрее отправилась пешком под Вологду. Именно там у Бориса проходили учения перед отправкой на фронт. С собой она захватила кулек сухарей. Пора была голодная, поэтому Клавдия Васильевна не раз передавала сыну во время учений такие подарки, пропитанные материнской любовью. А в этот раз не застала родную кровинку. Ее окликнул мужчина в форме, сказал, что сын уже на вокзале, ребят отправляют на фронт: «Я дам вам машину, надеюсь, что успеете увидеть сына».
Всю дорогу Клавдия торопила водителя, гдето в глубине души она лелеяла надежду на возможность вновь прикоснуться к сыну.
Последние объятия
На железнодорожном вокзале было многолюдно. Но даже в минуты страшной беды русская душа старалась держаться стойко: заливисто звучала гармонь, по всему вокзалу разносились песни. Уже находясь в вагоне, Борис из окна разглядел знакомый материнский силуэт. А через минуту он уже сжимал ее руки, стараясь запомнить этот момент, чтобы потом им согреваться под свистом пуль.
На фронте Борис служил разведчиком. Вернувшись из одного рейда, немного отдохнув, он шел в следующий.
«Бориска, отдохни еще чуть-чуть хотя бы», – говорили однополчане. А в ответ слышали: «Как я могу отпустить их одних, – легким кивком головы уже опытный разведчик показывал в сторону недавно прибывшего пополнения. – Они же практически ничего не знают».
У него была какая-то особенная забота по отношению к своим однополчанам, сродни отеческой. С еще зелеными бойцами он делился своим опытом разведчика. Таких, как Борис, по-доброму сейчас называют «Батя».
С фронта Борис писал родным часто, они знали, что он был шесть раз ранен. В своих письмах он никогда не жаловался, они были пропитаны оптимизмом. Разведчик не писал о своих подвигах, но всегда сообщал о наградах.
«Но больше всего мне дорога благодарность товарища Сталина», – читала матери письмо брата Катя. Именно она писала Борису ответы, так как мама была неграмотной. Сейчас, сквозь время, заглядывая в прошлое, уже поседевшая Екатерина Владимировна Макина кручинится: «Как жаль, что я Борису в письме не задавала вопросов».
Борис погиб в 1945 году в Венгрии. Родные так и не получили его заслуженные кровью награды: два ордена, один из которых присужден посмертно, благодарность государственного и военного деятеля Иосифа Сталина. А о подвигах Бориса узнали спустя время…
«Однажды я встретилась с его однополчанином Иваном. На вид мальчишке 20 лет. А сам как лунь седой, – говорит Екатерина Макина. – Он мне и рассказал об одном из фронтовых случаев…»
Шанс на спасение
Группа разведчиков, в числе которых были Борис и Иван, возвращаясь с задания, попала в окружение немцев. На девять дней без еды пришлось им спрятаться в реке. Нельзя было даже пошевелиться, сразу станешь мишенью для пулемета, который и без того прицельно строчил. Ребята понимали, помощи ждать им не от кого, смерть витала над их головами.
«Я сейчас выйду из реки с поднятыми руками. Пусть немцы думают, что якобы хочу сдаться, постараюсь заглушить пулемет, – практически полушепотом сказал разведчик, обратившись к бойцам. – Как только махну рукой, поднимайтесь, идите врукопашную, сами понимаете, другого выбора у нас нет».
С этими словами мужчина, подняв руки, начал выходить из реки. Немцы его не тронули. Борису удалось вывести из строя пулемет, началась рукопашная.
Еще одно свидетельство подвига Бориса спустя много лет удалось найти уже внуку Екатерины Владимировны на просторах интернета. Эта цитата принадлежит командиру полка, который рассказывает о Борисе: «В ночь на 25 января 1944 года при боевой разведке вражеских позиций в трех километрах от села Бровково Новомиргородского района Кировоградской области одним из первых ворвался в немецкие окопы и гранатой уничтожил станковый пулемет». Отход разведки «под натиском крупных сил противника» Борис прикрывал огнем собственного автомата. Будучи ранен, в том бою он убил десять фашистов…
«Каток» войны
Смерть на войне нашел и брат Бориса, Сергея и Екатерины – Витюшка – именно так его называли домашние. Весельчак, плясал так, что загляденье. Получив повестку на фронт, он проплакал три дня. Видимо, его жизнелюбие не хотело принимать факты новой реальности. В последний день проводов с ним была его девушка Клавдия, которая, так же как и возлюбленный, получила повестку на фронт. Одному Всевышнему теперь известны мысли молодых в тот день. С тяжелым сердцем уходил Витюшка на войну. Прежде чем шагнуть в неизвестность, он долгое время смотрел на родную избу. А потом развернулся и ушел, навсегда, как Борис… Виктор успел написал одно-единственное письмо, а еще через пять дней мать получила на него похоронку. Поезд сына попал под бомбежку, не успев доехать до линии фронта. Спустя еще несколько дней прилетела похоронка и на Бориса.
Не замолкал в их избе истошный женский плач. Страдания матери, потерявшей детей, разделили и односельчанки. Безусловно, велико было горе, но сильнее оказалась сила женского духа. Погоревав и утерев слезы, они произнесли: «Мы должны быть сильными! Надо жить!»
Авдотья Пыжикова