«СМОТРЮ Я ПАМЯТИ В ГЛАЗА»

Последний выпуск «Точки на карте района» («Маяк» №№ 14 от 6 апреля) был посвящен деревне Колышкино бывшего Нефедовского сельсовета, в нем коротко было сказано и о старожиле деревни Вее Борисовне Королевой, родившейся в Колышкине в 1931 году и остающейся верной родной деревне до сегодняшнего дня, несмотря на все сложности деревенской жизни для пожилого человека. О семье - с любовью и гордостью Вея Борисовна была старшим ребенком в семье Труничевых, где кроме ее родилось еще пять братьев, правда, двое из них умерли в младенчестве, а остальные стали достойными людьми, которыми гордится их старшая сестра, и о которых в «Маяке» рассказывал Б. Г. Сеничев (№ 13 от 30 марта этого года). Напомню, что Юрий Борисович Труничев, заслуженный строитель РФ, награжденный орденом «Знак почета», почетный гражданин города Ленинграда, начинал свой трудовой путь на космодромах «Плесецк» и в Забайкалье, а потом работал на руководящих должностях в строительных организациях Ленинграда. Станислав Борисович Труничев прославил свою семью в Крыму, где он проживал с 1961 года. Человек, одаренный от природы, разносторонне развитый, творческий, он проявил себя и в живописи, и в музыке, и в фотографии, но главным его увлечением была поэзия. К сожалению, книгу его друзья смогли выпустить только после его смерти. Но такую, о какой он и мечтал. В честь Станислава Борисовича в Красноперекопске, где он жил, названа улица, на доме установлена мемориальная доска, в музее хранится его личный архив. Третий брат, Алексей Борисович, никуда не уезжал из родных мест, все силы свои отдал родной земле, работал механиком в колхозе, потом в ГЛОХе. Никого из братьев Веи Борисовны уже нет в живых, но она не просто помнит их, она гордится ими, искренне благодаря своих родителей, проживших тяжелую жизнь, за то, что вывели в люди своих детей. Она бережно хранит многочисленные семейные фотографии, вырезки из газет, а в своей памяти - лица и события жизни близких людей, считая это своим долгом, ведь она - последняя из старшего поколения Труничевых. Детство без игр Мы долго говорили с Веей Борисовной об ее жизни, естественно переплетенной с жизнью ее родителей, ее братьев½ - Первое время родители, поженившись, жили в большом родительском доме на краю деревни, - рассказывает Вея Борисовна, - но потом они отделились, купив себе маленький домик с соломенной крышей. Как раз в эту пору папу взяли на переподготовку в Красную армию, и в новый дом мы с мамой без него переселялись. Чтобы расплатиться за дом, маме пришлось продать всю свою одежду. После возвращения папы из армии в семье родились еще двое детей: Алексей - в 1937 году и Юрий - в 1938­-м. Я в 39-м пошла в школу. А отца вскоре призвали на финскую войну. Опять семья осталась без кормильца, да еще и прибавилась существенно: в 40-м мама родила двойню - Станислава и Вадима. Мама все время работала в колхозе, в основном, в полеводстве, никаких отпусков тогда не было. А я все время была в няньках, времени на игры у меня не оставалось. А так хотелось побегать вместе с другими ребятишками½ Только вечером, когда мама обрядит корову, и выпрошусь, бывало, у нее ненадолго погулять. Хорошо, если успею убежать, пока Алешка чем­-нибудь занят. А если он расплачется, то и его бери с собой½ Когда отец вернулся с финской войны, как вспоминает Вея Борисовна, жить стали немного получше. Но очень недолго. В 41-м, еще до войны, заболел и умер трехлетний Юрий, в годик умер и маленький Вадим. В Великую Отечественную войну отца вновь призвали на фронт. А в 42-м году в семье родился еще один сын, которого назвали Юрием. Мать опять осталась одна с ребятишками да с тяжелой работой. Школьные годы военные - Осенью 41­го я пошла в третий класс, - рассказывает Вея Борисовна. - Если первый класс у нас был большущий, больше 30 учеников, то с началом войны у многих ребят из дальних деревень не стало возможности ходить в школу. Классы сдвоили, учителя­мужчины - Комин, Журавлев - ушли на фронт. В школе осенью, а особенно зимой было очень холодно: классы не отапливали, лошади тоже все «ушли» на фронт, и дров к школе не на чем было подвезти. Мы занимались в пальто, в рукавицах, чернила иногда замерзали. Нам выдавали оберточную бумагу, и в школе мы писали на ней или на газетных полях. В переменки мы все выбегали на улицу. В этот год по Кирилловскому тракту на фронт шла Сибирская дивизия, красноармейцы шли пешком из Вологды через Вытегру на оборону Ленинграда. По всей дороге - сплошная серая лента, насколько видел глаз, шли день и ночь. Где заставала ночь, там и останавливались на ночлег, в любой деревне. Не спрашивая никаких разрешений, командир распределял, сколько человек пойдет в каждый дом. Придет, было, человек десять, кинут шинели на пол, где местечко найдут, и сразу спать, все вповалку. А мы заберемся на печку, тесно, но уляжемся. А утром - в шесть часов - командир прибежит. «Подъем!» - и все сразу вскакивают - и снова в путь. Зимы были длинные, вьюжные, и ночи зимой длиннющие. Электричества в ту пору не было. У всех местных жителей были сделаны светильнички: в малюсенькой бутылочке фитилек из ваты, опущенный в бензин. В бензин предварительно клали соль, чтобы не взорвались эти светильники. Так и освещали дом, с таким светильником и уроки вечерами делали. Пока шли войска, по нашей дороге на фронт шло и немало машин, мы добывали у них бензин - немного, конечно, по пол­литровой бутылочке. Проучилась я четыре года в начальной школе, а в пятый класс в Нефедово много ребятишек пришло - из всех начальных школ округи. Но в течение года многие и отсеивались из школы: не в чем было ходить. Нас выручало то, что мама была портнихой, из всякого старья ночами она шила нам рубашки и платья, я помню даже сшитую ею для меня шубу из овчины, в которой я ходила в школу. Кое-кто из детей из отдаленных деревень жил прямо в школе. Их и ребят, эвакуированных из Ленинграда, в школе кормили кое­чем. А нам было завидно, ведь и мы в семьях голодно жили. Хлеб редко пробовали. В колхозе на трудодни давали один горох. Олашки, кисель, похлебка из гороха - до чего доели, что и сейчас не хочу. А до чего вкусны казались нам лепешки, испеченные из мороженой картошки, которую мы находили весной на колхозных полях. А вот о кусочке хлеба всегда мечтали. Ждали лета. Летом трава разная в пищу шла: хвощ, крапива, лебеда - немало спасительниц½ Макушки клевера просто деликатесом были. Только ведь не давали обрывать их, если объездчик застанет кого на поле, заберет все и просто высыплет. А то и наказать могли. Немало детских слез было пролито на этих полях. Как ждали, когда поспеют в огородах картошка да овощи! А как пойдут грибы - все в лес! Далеко­далеко ходили - на пустоши. А какое угощение было из нарезанных свекольных листьев, да если туда еще яичко покрошить! А уж когда подрастала свекла, ее варили в печи. Вдоволь поесть не доставалось: ведь нас, ребятишек, четверо да мама с бабушкой. Мечтала: «Как вырасту большая, сварю самую большую свеклу и всю сама съем». Земля тогда у семей была - по 25 соток давали. Только обработать ее некоторым сил не хватало, с утра до вечера в колхозном поле работали, ведь все было вручную. Техники тогда еще не было. Были два быка в колхозе, так что им со все работой было не справиться. Колхозные поля бабы на коровах пахали: одна корову вела, вторая погоняла ее, третья - за плугом шла. Бывало, падали коровы в поле. Так что свои участки бабы на себе пахали: две бабы тащили плуг, одна вела его. Нескоро лопатой­то вскопаешь. Городская жизнь - не сахар - Война закончилась, но папа вернулся не сразу - в октябре 45-го, - продолжала рассказ Вея Борисовна. - А я уже в 1946-м году уехала учиться в педучилище, с папой вместе некогда пожить было. Братья были помладше, жили дома все трое. Всюду с папой - и косить, и дрова рубить, и в лес за грибами, и к озеру½ Папа у нас был большой трудяга, без дела никогда не сидел, день и ночь работал, чтоб нас всех на ноги поставить, выучить. И парни с ним всему научились. А мне в городе жилось не легче. Везде трудными - голодными - были 46-й и 47-й годы. В городе была карточная система: на день нам давали 400 граммов хлеба. А что голодным эти 400 граммов?! Отщипнешь крошку, остальное на вечер оставляешь. А как утерпеть? Но в деревне и этого не было. На лето, на каникулы, нам, студентам, тоже выдавали карточки, так в семью с моей студенческой карточки попадало немного хлеба. Станислав обычно отовариваться ездил. А так и после войны питались «подножным кормом». На трудодни в нашем колхозе что­то всегда немного перепадало. Рассчитывали на свое хозяйство, на огород, но и оттуда много продукции надо было государству отдать. Так что дикорастущая трава долго выручала. Траву не просто ели, но и запасали: соберем, высушим, папа все перетолчет в муку. Он даже ветки картофельные сушил½ - Теперь поля, где наши мамы вручную сеяли, где мы вместе с ними серпом жали, все запущены, брошены, никому не нужны, это так больно осознавать и видеть½- вздыхает моя собеседница. - Все преодолели наши односельчане, все пережили, но только не бесследно: здоровье свое они тут потеряли. Мама у меня умерла в 49 лет, а папа - в 54. Но нас успели выучить, на ноги поставить. Все вышли в люди. Спасибо маме и папе. Леша окончил лесотехнический техникум в Череповце, Стас - культпросветучилище в Кириллове, Юра - строительный техникум, ну, а я - педучилище. Хорошо помню, что свою первую зарплату - 400 рублей - я послала родителям на налоги: они в ту пору большие были, а денег в колхозе ведь не зарабатывали, только трудодни. Педагогику постигала в ½Пунеме Работать Вею Борисовну направили далеко от дома - в Вожегодский район, в маленькую начальную школу в Тордоксе. Через два года перевели в семилетку в Пунему. Это был центр сельсовета, в школе - большой и дружный коллектив. 14 лет работала там Вея Борисовна, хорошо освоила профессию, стала опытным педагогом. Здесь молодая учительница и замуж вышла в 1955 году. Паренек был местный, работал трактористом и шофером. В родных краях в ту пору Вее Борисовне доводилось бывать не часто, далеко жили, дорог - никаких. Только в летние каникулы подольше гостила у родителей. Летом 59-го мама попросила ее оставить старшую внучку Таню пожить у бабушки с дедушкой (у Веи Борисовны тогда уже две дочки росли), а осенью она получила телеграмму, что мама умерла. Почти пять дней добиралась Вея Борисовна до Колышкина, чтобы проводить маму в последний путь, родные ждали ее - старшую дочку - мамину помощницу. Отец в одиночестве жил недолго: скоро женился на соседке. Мама, словно предчувствуя, предупреждала дочку о возможности такого исхода, переживала, что все нажитое тяжелым трудом добро достанется чужой женщине. Потом, когда через несколько лет отец умер, и дочка вместе с другими родственниками приехала на похороны, она вспомнила мамины слова и твердо решила: «Ни за что не отдам чужому человеку наше «родовое поместье». А это значило: надо здесь остаться жить. В родные пенаты Съездила в отдел образования, обрадовалась, что в Нефедовской школе есть место учителя. Быстро съездила за расчетом в Вожегу, даже до школы не поехала, сразу вернулась и пришла на работу в родную школу. А все вещи родители мужа постепенно переслали им посылками. Даже корову свекор пешком привел из Вожегодского района в Колышкино, в такую-то даль - Пока ездила, папина супруга все из дома унесла к себе: мамины одеяла, подушки, белье, посуду, пилы, топоры - все½ - рассказывает Вея Борисовна, словно и сейчас представляя эту картину. - Бабушка плачет: «Как будем жить?» - «Не плачь, - сказала ей твердо. - Будем жить!» Сходила в магазин, купила ложки, вилки, тарелки, так и начали жить на родине. Пережили первую зиму, а дальше стало полегче. Правда, старый родительский дом стал разваливаться, печка прохудилась, в 1967 году пришлось начать строительство нового дома. Строили его очень долго - целых шесть лет. - Денег лишних не было, поэтому муж делал все сам, а он ведь тоже работал - на машине в колхозе: возил корма на утятник (был тогда такой в Нефедове), уток - в город, потом на крытой летучке работал. Выходных тогда не густо было, так что с домом мог только после работы заниматься: пока лес нарубили, перевозили, сруб сделали, - перечисляет Вея Борисовна. - Нелегко все было одному делать. Бревна на двор на веревках с девчонками поднимали, ой, много с домом хлопот½ Трудно было. Но все старались строиться, всем хотелось лучше жить. В начале 70-х обновилась вся деревня Колышкино, все построили новые дома, кто пораньше, кто попозже. На Октябрьскую в 73-м году перешли в новый дом и Королевы. Две старшие дочки их в ту пору уже в Вологде учились. Труд в школе и дома Никуда больше не уезжали Королевы из Колышкина. До самой пенсии и год на пенсии Вея Борисовна работала в Нефедовской школе, выпустила в жизнь не одно поколение питомцев. Учительский труд никогда не был легким: кроме самих школьных уроков, каждый день надо было подготовиться к ним, проверить тетради, да еще и общественных поручений у педагогов всегда было немало. 38 лет - педагогический стаж Веи Борисовны да еще два года работы в отделении соцзащиты, когда открылась эта служба. А дома у сельской учительницы подрастали четыре дочки, и всю жизнь было немаленькое хозяйство, полный двор скотины: корова, овцы, поросенок, теленок, курицы - требовал немалого времени. Ведь в те годы даже накосить сена было большой проблемой: давали только 15 процентов от заготовленного в колхоз, вот и работали летом в колхозе всей семьей. А еще косили ночами, на неудобьях, во всех кустах, ночами же таскали сено на себе к дому. Даже на лодке ездили через озеро осоку косить. И девчонки бывали в таких поездках. Но как ни было трудно, пока Вея Борисовна работала, всякий скот на дворе был, не расстались Королевы с живностью, даже когда девчонки разъехались учиться: это всегда было подспорьем для сельской семьи. Потом, уже на пенсии, когда заболела, а у мужа тоже не стало сил управляться с таким хозяйством, пришлось расставаться со всеми. Улетели из «гнезда» Нелегко было и четверых детей поднять. Детского сада тогда ведь не было, родителям приходилось самим выкручиваться. Когда Геля пошла в школу, Нине приходилось одной оставаться дома, а ей очень этого не хотелось. Бывало, так уцепится за пальто старшей сестренки, что приходилось брать ее с собой. Сидела в мамином классе за последней партой, а в шесть лет ее уже записали ученицей в школу. Младшая дочка Ирина родилась в 69-м, тоже негде было оставить ее. Муж сидел дома в няньках, его даже за тунеядство хотели привлечь к ответственности. А он, как дождется из школы дочек да жену, шел «во вторую смену» строить дом. - Надорвался, наверное, тогда, заболел потом, - размышляет Вея Борисовна, - пришлось раньше времени выйти на пенсию по инвалидности. Из колхоза уволился, правда, долго еще все где­нибудь подрабатывал, да и дома потихоньку дела делал: пчел держал, а с ними немало хлопот, на озеро ходил. Только последний год жизни все по больницам½ Девять лет уж, как нет его. Последние годы супруги жили вдвоем, дочки выучились, получили образование, разъехались. Старшая, Татьяна, училась в двух техникумах - машиностроительном и строительном, но оба не окончила, вышла замуж. Долго жила в Северодвинске, а сейчас живет в Краснодарском крае. У них свой дом, свое большое хозяйство в станице Кущевская, теперь широко известной печальными событиями. Геля окончила 28-е училище в Вологде и работала на ГПЗ­23, пока Нина, вместе со своей подругой окончившие культпросветучилище в Кириллове, не переманили и ее на работу в библиотеку. Нина тогда работала в Нефедовской библиотеке, а ее подруга - в районной, в Кубенском, куда пришла и Геля, поступив заочно учиться в КПУ. Потом она вышла замуж и уехала жить в Кириллов. А Нина, отработав три года по распределению, уехала в Северодвинск, где жила старшая сестра, и прожила там 18 лет. Там вышла замуж, там детей родила, там и мужа похоронила, после чего вернулась с детьми в родные края, до пенсии работала в Нефедове заведующей Домом культуры, библиотекой, не перестает и сейчас работать, но на выезде. Проживая в Нефедове, эта дочка оказалась ближе всех к Вее Борисовне, но тоже не всегда рядышком с мамой. Когда приезжает домой, конечно, каждый день навещает ее. Часто бывает у мамы и младшая дочка Ирина, которая выращивает на огороде овощи для семьи. Ирина окончила Сокольское педучилище, работала воспитателем в Грибкове, потом переехала в Северодвинск, позже - уже с семьей - приехали в Кириллов, а год назад переехали в Вологду. День за днем Вея Борисовна - богатая женщина. У нее восемь внуков - и маленьких, и больших: младшая внучка закончила третий класс, а старшему уже 40 лет, он пенсионер правоохранительных органов. А еще у Веи Борисовны девять правнуков - тоже разного возраста: старший, Андрей, уже армию отслужил, а младшей, Еве, всего годик. - Семья у нас большая и очень дружная, - говорит Нина Алексеевна, - некоторые нам даже завидуют, что мы со всеми близкими поддерживаем тесные взаимоотношения, даже с двоюродными братом и сестрой. Мама всегда только и говорит нам: «Живите дружно, помогайте во всем друг другу, никого не оставляйте в беде. Меня тоже братья никогда не оставляли». - Хорошие все у меня, но я никуда ни к кому из деревни своей не поеду, здесь родилась, здесь и умирать буду, - твердо заявляет пожилая женщина. - Трудновато стало теперь, когда я живу одна. Дом уже старый, холодно зимой, да и топить мне уже трудно. Но за мной закреплен социальный работник. Очень хорошая девушка - Елена Валентиновна Танцева, ни в чем мне не отказывает. И лекарство принесет, и продукты, и в домашних делах поможет. Спасибо ей и всей этой службе за доброту и уважение к пожилым людям. А еще хорошая поддержка для меня - посещение храма в Песках. Уже 25 лет, сразу, как возродился наш храм святого Антония, я хожу в церковь на каждую службу. За нами всегда приходит машина, спасибо большое, это староста прихода договаривается. Я так рада, что удалось восстановить наш храм, это стоило прихожанам многих трудов, но так у нас теперь там хорошо. Там я нахожу особое успокоение и радость. Нечаянная радость И еще одно событие нынешнего года принесло большую радость и душевное удовлетворение Вее Борисовне. В феврале в нашу область приезжала прокурор Крыма Н. В. Поклонская. Об этом заблаговременно сообщали газеты, был и номер телефона для связи. Вея Борисовна позвонила: представившись как сестра поэта С. Б. Труничева, проживавшего и похороненного в Красноперекопске (в Крыму), попросила разрешить ей поговорить с Натальей Владимировной по телефону по уходу за могилой брата. Вечером раздался ожидаемый ею с волнением звонок. - Наталья Владимировна сказала мне, что она в курсе ситуации, что могила находится в хорошем состоянии, - со слезами рассказывала Вея Борисовна, - пообещала, что ее помощники съездят в Красноперекопск, поклонятся поэту, все сфотографируют и фото пришлют мне. Я сердечно поблагодарила и прокурора Крыма, и ее помощников, и всех крымчан за память о моем брате и от волнения с трудом завершила разговор. А потом, положив трубку, просто залилась слезами от благодарности добрым людям. Дело в том, что дочка брата­поэта живет в Крыму, в Симферополе, но очень больна и не может ездить на могилу отца, раз в год на могилу к отцу ездит сын из Санкт­Петербурга. Вот почему Вею Борисовну так беспокоит состояние захоронения дорогого ей человека. - Мы больше не оставим маму зимовать одну в Колышкине, - сказала Нина Алексеевна, когда мы расставались. - Нашли компромиссное решение: купили ей однокомнатную квартиру в Нефедове, где не надо печи топить и воду носить. На зиму она будет переезжать туда, а летом, если позволит здоровье, возвращаться в любимое Колышкино. Вея Борисовна не спорит: ее устраивает этот вариант. Не­федово­то всего в километре от родного Колышкина, оттуда и в храм в Пески сподручнее добираться, и дочке не надо бежать в Колышкино, когда приедет «на побывку» домой, и социальному работнику, к которому опекаемая относится с любовью и уважением, тоже меньше хлопот.  

Капитолина Ячменнова.

Фото из семейного альбома В. Б. Королевой.

  P.S. Я побывала в Колышкине в конце зимы, но весна нынче выдалась долгой и холодной, поэтому, как только дочки отремонтировали квартиру матери, они перевезли ее в Нефедово. И очень рады: маме понравилось!
Поделиться этим материалом
ЕЩЕ МАТЕРИАЛЫ ИЗ РУБРИКИ