Постоянные читатели «Литературного маяка» уже знакомы с творчеством архангельского писателя Дениса Макурина. Живёт он в селе Холмогоры, пишет замечательные детские (да и взрослые) рассказы, которые публикуются во многих журналах, а недавно в одном из вологодских издательств у него вышла книжка. С чем и поздравляем талантливого автора!
Есть у меня история про козули, это пряники такие, северные, очень вкусные. Я с ними в прошлом году познакомился, мне к тому времени уже восемь лет стукнуло.
Мы на зимних каникулах отдыхали, когда к нам дед Тимофей в гости пожаловал. Он нам какой-то очень дальний родственник, хотя живёт не так уж и далеко, за речкой в селе Ломоносово. Оттого и часто нас навещает.
В тот день мы с мои старшим братом Ванькой с хоккея возвращались. Глядим, а возле нашего дома лошаденка с санями стоит. Ванька шапку поправил и сказал:
– О! Гляди-ка, дед Тимофей в гостях!
– Почём знаешь?
– Так это же его лошадь, Лизка зовут.
Затем Ванька пучок сена из саней вытянул, подошёл к морде и дал лошади. Лизка фыркнула, мотнула головой, будто «спасибо» сказала, и с удовольствием сжевала гостинец. После этого мы домой забежали, а там и правда: дед Тимофей чай с родителями пьёт. Мы очень обрадовалась, клюшки и коньки в прихожей побросали, шапки и куртки в шкаф утолкали, валенки с варежками на батарею, и за стол обедать.
Сидим, ложками работаем, а сами то на деда поглядываем, то на маму с папой. Тут дед Тимофей кружку поставил, глаза сощурил и говорит как бы нам, но на самом деле родителям:
– А поедем-ка, ребята, в Ломоносово?! Погостите на Рождество. К тому ж баба Шура надумала холмогорские козули печь, полакомитесь, – это он нас так у родителей отпрашивал.
Я дыхание затаил и подумал: «Ух ты! Какой шанс: на лошади прокачусь, да ещё и пряниками угостят!» – прислушался – отпустят ли?
Папа тоже к нам повернулся и сказал не то деду, не то маме:
– Пускай едут, развеются!
А мама сначала ответила:
– Пускай. Только оденьтесь потеплее, мороз крепчает.
А потом вдруг разволновалась:
– Обратно-то как?
Мы посмотрели на деда, а он, оказывается, уже всё предусмотрел:
– Дак, восьмого числа племянника на автостанцию, заодно и ребят довезу.
После этих слов мы оделись и выбежали на улицу.
Через полчаса рыжая лошадка Лизка мчала нас в добрую и славную деревеньку. И хоть я ещё ни разу там не был, но уже заранее её любил.
Под копытами и санями поскрипывал снежок, а за нами увивалось пушистое облачко. Мне было так интересно, что я глядел во все глаза. А когда мы на речку выехали, так и вовсе ахнул! Там такой снег! Я раньше думал, что он только белый бывает. А тут оказывается: и голубой, и серебристый, и ярко-солнечный – даже глаза жжёт!
Через пять минут мы к воротам подъехали, и дед Тимофей прокричал:
– Тпррр!
Хотя Лизка и сама поняла, что пора останавливаться. Она ещё издалека дом узнала и от радости головой закивала.
Мы с Ванькой ворота за санями прикрыли и стали всё разглядывать: и новый двор, и баню, и новый дом, построенный сто лет назад, и даже смешную собаку по кличке Лопух. А дед Тимофей накинул на Лизку одеяло, сгрёб ей охапку сена и начал рассказывать про то, как он в сей год забор подлатал, как в бане печь переложил, а про собаку ничего не говорил, она скакала и лаяла – про неё и так всё понятно было.
Поиграв немного с Лопухом, мы в дом забежали. А там уж бабушка Шура за нас принялась. Сначала обнимала, чуть не задушила! Потом расцеловала и за стол усаживала, с трудом отбились. Мы же козули стряпать приехали, а не чаи распивать! Но бабушка Шура достала тесто только вечером. Разбросала на столе муку, и мы принялись лепить пряники.
Я отлеплял небольшой кусочек и катал шарик, как пластилин на уроках. Потом вытягивал различные ножки и лапки. Затем брал острую щепку и делал надрезы. И у меня довольно быстро получались разные зверюшки. Правда, они все какие-то ляписто-культяпистые выходили. И Ванька то и дело спрашивал:
– А это кто?
– Олень!
– Дааа! А я думал тюлень.
Я очень старался, но сколько бы в тот вечер оленей не лепил, у меня всё равно то дерево, то тюлени получались. Только это не важно! Потому что всем весело было. Мы же не каждый день вот так за одним столом стряпали разных курочек и козочек. А ещё я думал: «До чего же чудно! Лепим холмогорские козули в Ломоносово! Как будто и в Ломоносово мы дома».
Мы ещё последние фигурки доделывали, а из печки так вкусно карамелью запахло, что у меня аппетит разгорелся. Но бабушка совсем не спешила, она доставала наши козули и сперва в сладкий кипяток окунала, а потом на подоконник остужаться. И только там они становились похожими на настоящие пряники. Я смотрел на них и не мог налюбоваться нашими козулями-пряниками. А через час мы пили чай и было забавно похрустывать своими поделками.
Восьмого числа рыжая лошадка Лизка снова мчала нас по реке. В руках я держал мешочек с козулями, а ещё с нами племянник Димка был. И Лизка тогда еле-еле с места сошла, а я Ваньке шепнул:
– Ничего себе племянничек.
А Ванька хмыкнул:
– Здоровый мерин.
А когда мы на реке очутились, то навстречу нам ветер подул. Сильный, снежный ветер. И по лицу как будто иголочки били. Наверное, он тоже в Ломоносово спешил. Потому что холмогорские пряники – это просто клад! Но зря торопился, козули-то я в руках держал.
На автостанции мы проводили мерина-Димку, и лошади стало полегче. А когда мы подъехали к дому, я подошёл к Лизке и стал угощать её нашими козулями.
Одну руку я протягивал к мягким губам лошадки, а другой убирал с её лица замёрзшие слёзы. А Лизка брала с ладони пряник, радостно хрумкала и кивала головой, будто и правда «спасибо» говорила.
Денис МАКУРИН.
