КОСТЁР ЯШИНА

Литературный маяк

(Из статьи «Александр Яшин - поэт и прозаик»)

Костры горят по-разному.

Одни - из смолистого сушняка - вспыхивают, как только поднесёшь спичку. Другие, сколько ни старайся, до огня не доведёшь - так головёшками и истлеют, а третьи, наоборот, долго набирают силу, но уж коли схватятся, жар дают устойчивый, надолго, а если ещё ветерком подует, то и загудят, затрещат.

Поэтический костёр Александра Яшина разгорался лет двадцать, не меньше. Дрова, из которых он сложен был, поначалу были довольно сырые, и потребовались годы и годы, чтобы они, просохнув на солнце культуры и жизненного опыта, дали жаркое пламя.

Рано, очень рано потянулся к стихам крестьянский мальчик из глухой вологодской деревни на Вологодчине, за что его ещё в школе прозвали Рыжим Пушкиным. В четырнадцать-пятнадцать лет ему удаётся напечататься в «Пионерской правде». В двадцать лет выходит его первая книга, а к сорока годам он - общепризнанный советский поэт, отмеченный знаками всяческого внимания.

Однако сегодня, когда перечитываешь первые книги Яшина, далеко не всё в них принимаешь близко к сердцу. Нет, нет, Яшин и в первых своих книгах поэт. Разве плохо, например, это?

У Олёны кофта - сад,

Пуговки - росинки,

Бусы-ягоды висят,

Зреют бисеринки.

И таких строчек наберётся в них немало. Встретишь там и целые стихотворения, отмеченные истинным талантом, особенно стихотворения, написанные в годы войны.

И всё же сколько ещё в первых книгах сырого, непропеченного! Поэт пишет о родине, вологодском крае, о делах и заботах своих земляков, об утратах и горестях войны, в восстановительный период он со свойственной ему непоседливостью изъездит, исколесит чуть ли не все промышленные новостройки, а поймать жар-птицу поэзии не удаётся.

В его стихах тех лет много риторики, поверхностно понятой злободневности, бодрячества и мало яшинской глубины, яшинского беспокойства, столь характерных для его поздних стихов.

Говоря языком крестьянина, стихи Яшина тех лет можно было бы уподобить вороху зерна, ещё неотвеянного, неочищенного, где рядом с отборным, литым зерном лежит мякина, а то и просто мусор.

Поэтическая зрелось к Яшину приходит в середине 50-х годов, в тот период, когда мужала и духовно крепла вся страна.

«Повзрослело моё поколение,

Вместе с ним повзрослел и я»
- так об этом говорит сам поэт.

Всё меняется в поэтическом хозяйстве Яшина, начиная от названий сборников. «Песни Северу», «Романтики» - так называются его первые циклы. «Бессонница», «Совесть» - названия новых книг.

Поэта, ещё недавно уверенного в правоте всего сущего, собственных деяний, одолевают вопросы: для чего он живёт? Так ли, по-настоящему ли прожиты минувшие годы? В чём назначение поэта? Что за люди окружают его? Какова их жизнь?

Вопросы, вопросы½ Всё прошлое - своё, народа - вся жизнь - своя, страны - выносится на беспощадный суд совести.

В творчестве Яшина появляются даже покаянные настроения.

Чьё сердце смягчил?

Кому подал руку?

Кому облегчил

Душевную муку?

Чью старость утешил?

Кого осчастливил?

Кого на дорогу

На торную вывел?

Духовное обновление обостряет поэтическое зрение Яшина. Он по-новому, из глубин начинает всматриваться в человека, в природу, в скрытые пружины жизни½

Однако это ещё не предел в поэтическом развитии Александра Яшина. Вершиной его творчества стали последние два сборника - «Босиком по земле» и «День творения», сборники, названия которых опять-таки исполнены глубокого, я бы даже сказал, символического смысла.

Босиком по земле½ Да-да, босиком. Так, как хаживал поэт в далёком-далёком детстве. Но только с жизненным опытом человека, прошедшего через вой-
ну, через бури века, человека, напитанного болями и радостями своего времени.

Никогда ещё в стихах Яшина не было такой задушевности и сердечности, такой полноты слия-
ния с природой. Пятидесятилетний, уже непоправимо больной поэт во всём открывает для себя чудеса - в шорохе трав, в шуме соснового бора, в колдовской игре вод «светлой, как слёзы, Юг-реки». Реки своего детства, над которой уже в последние годы жизни он воздвигнет скромный бревенчатый домик.

Завихряется стружка,

Пахнет ягодным бором,

Вырастает избушка

Над Бобришным угором.

В получасе шаганья

От деревни Блуднова

Жизнь моя, как сказанье,

Начинается снова.

Нет, не в пустынь,

Не в пристань,

Лежебокам на зависть,

В чистый бор, как на приступ

Рядовым отправляюсь.

Только дым закурчавит

Край небес над ущельем,

И поэзия справит

Здесь своё новоселье.

Есть мечта:

В удаленье

От сумятицы буден

Обрести птичье зренье,

Недоступное людям.

Буду схож с змееедом:

Так отверзнутся уши,

Что душе станет ведом

Говор трав и лягушек½

Заходите, соседи,

Из окрестных селений,

Не окажется снеди -

Угощу сочиненьем.

На Бобришном угоре

Воздух свеж, будто в море,

Родниковые зори,

И ни с кем я не в ссоре.

Ни запоров не надо,

Ни замков,

Ни ограды,

Добрым людям избушка

Круглый год будет рада.

А объявится рядом

Кто с недобрым поглядом,

К тем она повернётся

Не передом,

Задом.

Я не зря привёл полностью это стихотворение: это - прекрасно. Так, с такой проникновенностью, с таким понимание души деревьев, мха, воды, всей «потайной красы» лесного края у нас не многие писали. И таких стихотворений у Яшина немало: «Босиком по земле», «Чистый бор»½ Да всех не перечислишь½

Завершая свои короткие заметки о Яшине-поэте, я должен с грустью сказать, что стихотворения его не всегда звучали в полную свою силу при жизни поэта. Предельно простые, лишённые всякой косметики и подсветки, они порой гляделись несколько старомодными на фоне усложнённого, кокетливого стиха молодых. И их большой, сокровенный смысл, их неподдельный внутренний накал не всегда был оценен современниками сразу½

Александра Яшина нет с нами пятый год - он похоронен на крутом берегу родной Юг-реки, возле знаменитой избушки. Так проникновенно воспетой им½ Но костёр, зажжённый Яшиным в литературе, не погас, он разгорается всё сильнее с каждым годом и долго, долго будет светить благодарным читателям.

Федор Абрамов

1973

Поделиться этим материалом
ЕЩЕ МАТЕРИАЛЫ ИЗ РУБРИКИ